Стоянка Чокурча 1
Известный мустьерский пещерный памятник Чокурча находится на северо-восточной окраине г. Симферополя, на левом берегу р. Малый Салгир в обрыве нуммулитового известняка. Имея вид полости шириной 7, длиной 4.5-5 м и высотой (до раскопок) 1.75 м, он отнесен к скальным навесам. Однако в погребенном состоянии боковые стенки навеса продолжались к северу и, сильно нависая, сближались, образуя вход в замкнутый зал. Затем они превращались в обширный навес, как и потолок пещеры, обвалившийся в древности.
Почти вся полевая документация Чокурчи, по-видимому, безвозвратно утрачена. Еще после раскопок 1933 года, досадуя, что прекрасные крымские стоянки известны лишь по предварительным публикациям, Н.Л. Эрнст писал о необходимости перейти к основательным исчерпывающим монографиям. Собранные им в связи с этим материалы по Чокурче, были изъяты при аресте. Обращение в органы внутренних дел, организованное от Института археологии АН СССР в середине 1970-х годов, благодаря заинтересованному отношению Б.А. Рыбакова, не привело к их обнаружению. Основная публикация Н.Л. Эрнста подытоживает работы до 1930 года, а раскопки продолжались в 1933, 1936 и 1940 годах.
Исследование пещеры началось с тыльной части, а затем перешло на предпещерную площадку и склон. На склоне раскопки не были доведены до скального основания. Разведочным шурфом С.Н. Забнина в 1927 году вскрыты три четвертичных слоя, разделенные туфообразными прослойками. Коллекционные материалы описаны по слоям. В последующем четвертичные слои получили сверху вниз номера II-V. Под навесом слои II-IV, включавшие культурные остатки, состояли из однородного желтого суглинка со щебнем, слой V - из щебня. Севернее доля щебня в слоях увеличилась, туфообразные прослойки исчезли и границы слоев устанавливались приблизительно.
Раскопки 1928-1936 годов велись послойно-квадратным методом с разборкой культурных остатков на участках от одного до нескольких квадратных метров. Находки фиксировались по квадратам, слоям и горизонтам. Глубины измерялись по нивелиру от нулевой горизонтали. Велся дневник, составлялась полевая опись находок, зачерчивались планы и разрезы. По словам Н.Л. Эрнста, это делалось им самим.
Работы 1940 года имели незапланированный характер. Проводивший разведки в Крыму Б.И. Татаринов узнал, что на Чокурче в некоторых местах обнажался культурный слой. В связи с этим он вел на памятнике спасательные работы, небольшие разведочные раскопки, а также готовил некоторые участки к экспонированию. Неравномерно, но в целом предварительно опубликованы раскопки 1928-1931,1933 и 1936 годов Первые три года кратко, суммарно и без иллюстраций отражены в хронике археологических работ в Крыму. Отдельно и более подробно освещены раскопки 1928 и 1929 годов. Причем обнаруженная в 1929 году часть скопления костей мамонта с максимальной полнотой описана и иллюстрирована в научно-популярных работах. Основная публикация, как отмечено, отразила исследования до 1930 года. Ход работ не разделен в ней по годам. Так же суммарно, но еще более сжато и в сопровождении тех же иллюстраций описаны раскопки до 1933 года. Не иллюстрирована заметка о раскопках 1933 и 1936 годов.
Наиболее ранние следы пребывания людей в Чокурче обнаружены в нижней и средней частях слоя IV. Они охарактеризованы суммарно как очажные слои или интенсивные кострища, залегавшие то в виде пятен, то прослойками, перемежавшимися со стерильными намытыми щебневыми горизонтами. Судя по разрезам, внутри древней камеры пещеры культурные прослойки занимали главным образом участок к северу от линии кв. 8, 9. Здесь имелись многочисленные следы костров, состоявшие в основном из перегоревших размельченных костей и золы. Упоминание о том, что многие кострища располагались в тазообразных углублениях, касается именно этого участка, хотя возможно, что перед древним входом в пещеру они тоже были, но не отмечены.
Ранние отложения были вскрыты и в шурфе Б.И. Татаринова на кв. 20-22, в пройденном до глубины 1.45 м от верха слоя IV. Охарактеризован промежуток на глубине 0.3-1.25 м. Исключая небольшой сбой в верхней части, расчистка и снятие материалов проведены по условным горизонтам толщиной 0.1 м. Культурные остатки: угли, обожженные косточки, мелкие обломки костей и обработанный кремень встречались в разных соотношениях во всех горизонтах. В большинстве горизонтов они залегали плотно на значительной или всей площади шурфа. Три горизонта были окрашены в темно-коричневый цвет. С глубины 0.65 м зафиксированы пять темных углистых прослоек по 1.5-2.0 см, три из них отмечены в горизонте VIII на глубине 0.65-0.75 м
В свете общей стратиграфии слоя IV отложения, вскрытые в шурфе, свидетельствуют о многократном посещении данного участка человеком. Участок площадью около 2.5 м2 вблизи шурфа, к востоку, был вскрыт В.П. Чабаем. Опубликован план культурного горизонта IVЬ с концентрацией кремневых изделий, обломков костей, искусственной ямкой и очагом или кострищем. Анализ индустрии горизонтов IVЬ и I показал, что орудия составляют в них от 44.2% до 66.6%.
Однако в шурфе Б.И. Татаринова соотношение изделий иное. Процент орудий по условным горизонтам варьирует от 0% до 7.4% (гор. VIII) и 18.2% (гор. XV). Без горизонта IV процент орудий в целом по шурфу 2.8%, а с учетом показателей по горизонтам IV, X и XII он мог составлять до 4—5%. В случайной выборке кремня IV слоя, представленной всеми сборами Б.И. Татаринова, имеется 539 изделий, включая около 40 орудий, их обломков и предметов с ретушью, а также около 40 чешуек. Возможно часть орудий утрачена. Процент наличных орудий выше, чем в шурфе (около 8, не считая чешуйки) и, возможно, стоит ближе к общему соотношению оряудий с прочими изделиями в горизонтах слоя IV. Сходные показатели получены для симферопольской коллекции чокурчинского кремня, предположительно относимой к слою IV: 26 орудий из 341 экз. кремня, т.е. 7.6%. По-видимому, кремневые комплексы новых раскопок могут не отражать ситуации на более широкой площади культурных горизонтов.
В сборах 1940 года, состоящих в основном из серого кремня разных оттенков, по беглому просмотру можно отметить крупный кусок с коркой и многочисленными снятиями, 6 нуклевидных кусков и около 30 массивных, в основном небольших сколов. Изделия в подавляющем большинстве мелкие, нередко с коркой (около 100 экз.).
Результаты раскопок свидетельствуют о том, что источники кремня хотя и имелись в районе обитания, включавшем пещеру, но не находились в непосредственной близости от нее. Наличие изделий из сырья разного происхождения указывает на хорошее знакомство людей с ресурсами окрестностей пещеры на протяжении всего периода ее использования. Таким образом в разное время район пещеры был местом их длительного пребывания.
На месте раскопок следы первоначального обитания располагались под навесом, простиравшимся к северу и северо-западу от древнего входа в пещеру. Их хорошую сохранность Н.Л. Эрнст объяснял обвалом навеса. Однако многие культурные горизонты отложились задолго до этого обвала. Поэтому вероятно большую роль сыграла кратковременность посещений пещеры, не приводившая к серьезным повреждениям поверхности. Кроме того, на отдельных участках слоя IV фиксируются четкие следы посещений, которые возникли после того, как обвал покрыл мощную очажную прослойку с костями мамонта поверх нее. Сведения о слоях III и II относятся к раскопкам 1927-29 годов, т.е. пространственно ограничены древним контуром пещеры и небольшим участком у входа
Обвалы навеса над слоем IV занимали уровни, соответствующие этим слоям. Возможно, какие-то культурные остатки слоев III и II встречались у краев завала, но были недостаточно четкими и не были упомянуты. Культурные остатки верхних слоев находились в рассеянном состоянии. Следы костров наблюдались в них спорадически и в основном были связаны с участком слоя III перед древним входом в пещеру. Этот слой имел более темную окраску, чем слой II. Под современным навесом кострища не обнаружены ни в одном четвертичном слое.
Судя по разрезам, после обрушения древнего навеса к концу формирования слоя IV, известняковый обрыв с камерой пещеры длительное время находился в относительно стабильном состоянии. Благодаря этому в период отложения верхних культурных горизонтов слоя IV и слоев III и II удобство пребывания в пещере обеспечивалось замкнутым пространством. С рубежа голоцена разрушение скальной стены усилилось: обрушилась кровля передней части полости, превратив ее в навес, который отступил в последующее время до нынешнего положения.
Определения фауны даны по слоям только для шурфа С.И. Забнина, их нельзя экстраполировать. По заключению Н.Л. Эрнста, во всех слоях встречались сайга, лошадь, бык, гигантский и, возможно, благородный олень, мамонт, пещерный медведь, пещерная гиена, лисица и более мелкие виды. Кости мамонта в подавляющей части приурочены к слою IV, гиены - к слою II.
Благодаря наличию сведений о приблизительном количестве каменных орудий, найденных до 1929 года, в 1929 году и до 1930 года, можно отметить, что 1927 год дал около 20, 1927 и 1928 годы - около 250, то же 1929 год, а 1930 год - около 500 орудий. Орудия, найденные в 1930 году, происходят из слоя IV, так как в раскопе имелся только этот слой. Около половины орудий, собранных в предшествующие годы, также могло принадлежать слою IV: таково было соотношение орудий в шурфе С.И. Забнина, а далее от навеса слой IV приобретал все большую мощность. В 1930 году орудия получены с площади 18 м2, поэтому можно полагать, что близкое их количество могло быть собрано в 1933 году.
Н.Л. Эрнст указывал на присутствие в слоях II и III почти исключительно орудий. Однако это скорее относительная характеристика данных слоев по сравнению со слоем IV, где отходов производства было больше. В шурфе С.И. Забнина преобладание отщепов и осколков над орудиями в слоях II и III было даже более значительным (соответственно 35-5 и 16-4), чем в слое IV (24-27 против 10-13).
Среди культурных наслоений Чокурчи выделяется горизонт, залегающий в верхней части слоя IV вне древнего входа в пещеру. Впервые он был отмечен в расчистке на кв. 16—18е вдоль края глыб обвала под костями мамонта. По описанию на этом участке верхний горизонт (а к северу от камней обвала, как упоминалось, были и более высокие горизонты слоя IV) состоял из чрезвычайно интенсивных очажных отложений, содержавших очень много горелых остатков костей, золы, древесного угля, а также множество осколков кремня и довольно много кремневых орудий. Этот очажный горизонт имел темно-бурый цвет и был значительно темнее остальных нижележащих горизонтов этого 4-го слоя и тем более слоев 2-го и 3-го, констатировано присутствие костей лошади, быка, сайги, благородного оленя, медведя, мелких хищников и др. Толщина горизонта равнялась 7-15 см. Те же особенности отмечены на раскопе 1930 года.
В раскопках 1933 года верхний горизонт был более выражен в полосах кв. б, в. Слой угля, золы, костей, кремня мощностью 5-20 см имел там почти черный цвет. Особой интенсивности культурный горизонт достигал на кв. 16-196, в. На кв. 14, 156, в он ясно расчленялся на несколько прослоек. К северу мощность его сохранялась, но окраска становилась светлее, и на кв. 24—306, в он постепенно исчезал, видимо, вследствие размывания. В полосах кв. ж, з верхний горизонт был менее развит и на линиях 21-26 также исчезал. Залегание его в целом было горизонтальным, местами с некоторыми понижениями. Таким образом, в массиве раскопок 1929-1933 годов участок верхнего горизонта, максимально насыщенный продуктами горения, находился, в грубом определении, на кв. 16-19, б-е.
На раскопе 1936 года в верхнем горизонте следы примеси золы в желтом суглинке также усиливались к южной стороне и исчезали к северу. На кв. 22, 23 - В, Г; 22Д наблюдались более интенсивные кострищные пятна, уходившие в южную стенку раскопа. Однако верхний горизонт лишь затрагивался в раскопе 1936 года, поскольку было оставлено на месте скопление костей мамонта, залегавшее поверх него. Часть раскопа была повторно вскрыта в 1940 году.
Поверх “очажного” горизонта на большом пространстве залегало скопление крупных костей мамонта. В отдельных местах оно достигало 0.8 м. Цельность большей части костей (не учитывая воздействия человека до их захоронения) обусловлена, по-видимому, тем, что перед обрушением на кости каменных глыб прошло довольно длительное время, в течение которого промежутки между костями плотно заполнились рыхлыми отложениями. К тому же обрушились, должно быть, непосредственно нависавшие блоки, удар которых распределился по большой площади.
Масса костей залегала почти горизонтально, с небольшим уклоном к северу. Ее составляли анатомически разрозненные бивни, черепа, нижние челюсти, плоские кости и кости конечностей. Многочисленные зубы свидетельствуют о том, что верхних челюстей (черепов) и нижних челюстей первоначально было больше. Позвонков, ребер и костей стоп найдено относительно мало.
Подсчеты костей приведены в отчетах с большой неполнотой. Исключение составляет участок раскопок 1929 года на кв. 16—18е вдоль каменной глыбы, с которого началось исследование скопления. Всего здесь обнаружены 7 черепов (верхних челюстей с прилегающими частями свода), 3 нижних челюсти, 12 крупных частей бивней, 10 половин таза, 14 крупных костей конечностей и много фрагментов костей, а из мелких костей - лишь 2 шейных позвонка. Купольные части черепов и бивни сохранились плохо, остальные кости - лучше, что обычно для палеолитических памятников.
Кости конечностей оказались расколотыми поперек у суставов или вдоль, многие кости имели следы ударов и резания. С южной стороны на переднем плане на разных уровнях видны череп, нижняя челюсть и рядом с ней возможно еще одна. Череп перекрывает 5 сложенных друг на друга тазовых костей, из которых две верхние ориентированы одинаково. Поскольку на череп налегает бивень, в данном месте наблюдается 7 перекрываний одних костей другими. В середине участка сверху вплотную друг к другу лежат несколько костей конечностей, стоит торчком, видимо, лопатка, и составляют пирамидку три тазовых кости.
Кроме отмеченного черепа на иллюстрациях заметны еще три, залегающие также в верхнем ярусе. Второй расположен непосредственно за первым, открытая мозговая полость обращена вверх. Третий череп, лежавший на кв. 17е, на фотографиях виден слева от предполагаемой лопатки. Он и четвертый череп на кв. 18е имели перевернутое положение. На нижнем уровне в северной части раскопа зафиксированы несколько костей конечностей и четкая группа расположенных в определенном порядке 6-7 бивней. Концы трех бивней, ориентированные сходным образом, частично заходят за концы остальных
Непосредственно к востоку от описанного участка костей мамонта было мало. В 1930 году скопление было вскрыто еще на площади 15 м2. За два года найдены кости не менее 20 мамонтов разного возраста, в основном молодых. Фрагментация части верхних костей в раскопе 1930 года по-видимому, связана с ударами камней обвала. На северном краю скопления за лежащими на поверхности бивнями плашмя или с вертикально стоящей подвздошной частью залегали тазовые кости. Между стоящими костями также в неустойчивом положении - на подбородочном выступе - помещалась нижняя челюсть. Вплотную к ней стояли 2-3 кости конечностей. На восточном краю этой группы костей заметна часть черепа в наклонном залегании, а к югу от нее кости перекрывала, видимо, еще одна тазовая кость, лежавшая горизонтально.
В средней части раскопа также обнаружилось значительное количество костей, залегавших в положении близком к горизонтальному, с двумя- тремя, а в некоторых случаях, возможно, и более перекрываниями. Здесь просматривается по меньшей мере 5-6 крупных костей конечностей, 7 тазовых костей, 8-10 бивней, 2 половины нижних челюстей (не считая костей заднего плана - южного конца раскопа). Два относительно целых бивня и крупный фрагмент у западной стенки проходят сквозь основную часть или всю толщу костей. Под пластинами раздавленной кости в центре находился череп. Сохранились челюстная часть черепа, налегающая передней стороной на кости основания скопления, и лицевая часть, опускавшаяся круто вниз.
На дальнем плане фотографий - южном краю раскопа - видны два бивня, вероятно, тазовая кость, проксимальная половина бедра и лопатка, лежащая сочленением к северо-востоку. У самого края кроме нижнего бивня заметна передняя часть перевернутого черепа без бивневых альвеол, торчащая из земли к югу. Еще один череп, местонахождение которого недостаточно ясно, залегал поверх нескольких массивных костей в запрокинутом назад положении, зубами вниз.
В целом скопление костей в раскопе 1930 года мало уступало по насыщенности траншее 1929 года. Заметно преобладают бивни, тазовые кости и кости конечностей. Не фиксируются плотные концентрации однородных костей. Положение черепов в слое костей и их пространственная ориентировка различны.
Чем было обусловлено появление такого количества костей? Н.Л. Эрнст указывал на однородность орудийного набора и фаунистических остатков в слоях. По-видимому, пещера заселялась представителями одного и того же населения, ориентированного на добывание нескольких видов животных, относительная роль каждого из которых менялась во времени. В период формирования почти всего слоя IV мамонт был в числе редкой добычи, и нет оснований полагать, что в финале охотничья стратегия населения резко изменилась, так как и в слоях III и II остатки мамонта редки. Более вероятно существование относительно краткого эпизода, в течение которого популяция мамонта в Крыму значительно выросла. Это увеличение могло быть связано с поселением стад мамонта в Крыму или с появлением животных в зимние сезоны, чем и воспользовался человек.
Охоту на мамонта в Чокурче, согласно Н.Л. Эрнсту, подтверждают расчлененность скелетов, выдергивание бивней, вскрытие черепов и раскалывание трубчатых костей для извлечения мозга, наличие на костях порезов, зарубок, царапин и, судя по комплексу костей, отбор частей туши, приносимых на поселение. Охотничье происхождение костей подкрепляется также использованием их в кострах, в связи с чем они должны были обладать достаточной свежестью, и присутствием остатков очень молодых особей.
Наличие костей от громоздких частей туши свидетельствует о непосредственной близости мест охоты. Возможно, поэтому не вынимались бивни, которые могли служить для захвата при транспортировке голов. Тем более не было смысла отбивать нижние части ног. Мелкие кости могли сжигаться в кострах, что все же едва ли привело бы к столь полному отсутствию их среди крупных костей. Кажется неправдоподобным также объяснение последнего обстоятельства строгим отбором костей, попадавших в скопления. Но при любой степени отбора мелкие кости в заметном количестве должны присутствовать на окраинах обитаемого пространства, мало затронутого раскопками. Не исключено, впрочем, что именно там и происходило расчленение конечностей, и там же оставались мелкие кости, создавая видимость отбора этой категории костей.
Вместе с тем не следует игнорировать и возможность сбора костей на местах гибели животных. Наиболее полное допущение этого, казалось бы, как раз и дает естественное объяснение особенностей состава костей в скоплениях: позвонки, ребра, кости стоп могли просто оставлять за ненадобностью на месте, не доставляя к пещере. Однако по имеющимся материалам достаточно определенно поступление костей с охотничьей добычей, и если имел место также и сбор костей, то это должно было выразиться в соответствующем уменьшении доли мелких костей. Возможность проверки такого варианта отсутствует.
Н.Л. Эрнст считал пласт костей мамонта кухонными отбросами, которые скапливались перед древним входом в пещеру, где разводили костры, готовили и потребляли пищу, изготавливали орудия. Возражая против отнесения нагромождений костей к запасам топлива, он указывал на необугленность почти всех костей и присутствие среди них множества бивней.
По каким-то причинам: вследствие обращенности древнего входа к северу, задымляемости невысокой замкнутой полости, наличия в районе обитания более удобных убежищ и т.п. пещера использовалась для относительно кратковременного пребывания. В ней, видимо, отсутствовали выразительные следы, соответствующие верхнему культурному горизонту перед входом. Они не отмечены ни письменно, ни графически. В связи с этим неубедительно представление, по которому кости служили заслоном у входа в пещерное жилище, тем более, что форма скопления не напоминает ограждение и кости на 3 м отстоят от входа.
По другому мнению, перед входом находилось долговременное жилище, подобное молодовским. Выясненные размеры и компактность центрального скопления костей мамонта действительно сопоставимы с габаритами достаточно крупного палеолитического жилища. Мощность скопления даже значительно больше, чем у остатков молодовских сооружений. В некоторых местах скопления, как отмечено, наблюдаются признаки подбора и целенаправленной укладки одинаковых костей - тазовых, бивней, и установки костей в наклонном и вертикальном положении (группа из нижней челюсти, тазовых и трубчатых костей; пирамидка из трех тазовых костей, лопатка). Возможно, неслучайно и залегание в перевернутом положении трех черепов в траншее 1929 года. Однако не удается усмотреть элементов общей упорядоченности в строении средней и краевых частей скопления. К тому же спокойное залегание верхнего культурного горизонта под южной частью скопления нарушает ложбинка, прослеженная и западнее. Едва ли жилое сооружение могло бы включать ее. И, наконец, нельзя упускать из вида, что данный участок находился под навесом, в связи с чем необходимость сооружать такое же жилище, как на открытом месте, могла отсутствовать.
Верхний культурный горизонт слоя IV ввиду его распространенности, мощности, локальной изменчивости и огромного количества остатков, вероятнее всего, образовался в итоге нескольких близких по времени наиболее длительных обитаний. Для необходимого при этом жилого обустройства могли использоваться кости мамонта. Но нет оснований утверждать, что к ним могут быть отнесены все или большая часть отобранного комплекса костей.
В среднем палеолите Крыма, должно быть, отсутствовали традиции применения костей мамонта в строительстве, подобные имевшимся на Днестре и Пруте, поэтому предполагаемые сооружения с использованием этого достаточно случайного удобного материала могли иметь меньшие размеры, более примитивный облик, чем молодовские, и конструктивно должны были сообразовываться со своим положением под скальным навесом. Очередные кости, попадавшие с охотничьей добычей, могли нагромождаться вплотную к укрытиям, маскируя их план.
Возможности исследований в Чокурче далеко не исчерпаны. Думается, что продолжение раскопок не только внесет много новой информации о памятнике, но и поможет ответить на вопросы о роли охоты и сборов в накоплении костей мамонта и о наличии или отсутствии жилых сооружений.